«Ванинский порт» («Я помню тот Ванинский порт…») — народная песня времён СССР, которую иногда называют гимном колымских заключённых. Время написания точно не известно. По некоторым данным, песню написал Фёдор Михайлович Дёмин в 1939 году. Колымский «сиделец» А. Г. Морозов утверждал, что слышал эту песню осенью 1947 года и датирует её 1946—1947 годами (строительство Ванинского порта было завершено 20 июня 1945 года). Приписывалась и самоприписывалась целому ряду авторов, в том числе репрессированным поэтам Николаю Заболоцкому, Б. А. Ручьёву и даже расстрелянному в 1938 году Борису Корнилову. В пятом томе собрания сочинений Андрея Вознесенского (издательство Вагриус) на стр. 245—246 есть версия об авторстве Федора Михайловича Демина-Благовещенского (1915 года рождения). Магаданский литератор А. М. Бирюков подробно исследовал вопрос авторства песни и с большой убедительностью показал, что её автором является Константин Константинович Сараханов[1], технический руководитель приисков Штурмовой и Мальдяк, заключённый и освобождённый, позднее начальник рудника Ударник[2].
Песня названа по имени порта в пос. Ванино, на Тихоокеанском побережье России. Порт Ванино был пересадочным пунктом для этапов заключённых, следовавших к месту отбытия наказания на Колыму. На станции и в порту Ванино происходила пересадка заключённых из железнодорожных эшелонов на пароходы, следовавшие в Магадан — административный центр «Дальстроя» и Севвостлага.
Современный вариант песни:
Я помню тот Ванинский порт
И крик пароходов угрюмый,
Как шли мы по трапу на борт
В холодные мрачные трюмы.
На море спускался туман,
Ревела стихия морская.
Лежал впереди Магадан,
Столица Колымского края.
Не песня, а жалобный крик
Из каждой груди вырывался.
«Прощай навсегда, материк!» —
Хрипел пароход, надрывался.
От качки стонали з/к,
Обнявшись, как родные братья,
И только порой с языка
Срывались глухие проклятья.
Будь проклята ты, Колыма,
Что названа чудной планетой.
Сойдешь поневоле с ума,
Отсюда возврата уж нету.
Пятьсот километров — тайга.
В тайге этой дикие звери.
Машины не ходят туда.
Бредут, спотыкаясь, олени.
Тут смерть подружилась с цингой,
Набиты битком лазареты.
Напрасно и этой весной
Я жду от любимой ответа.
Я знаю: меня ты не ждёшь
И писем моих не читаешь,
Встречать ты меня не придёшь,
А если придёшь — не узнаешь…
Прощай, моя мать и жена!
Прощайте вы, милые дети.
Знать горькую чашу до дна
Придется мне выпить на свете!