«Попутчики» Осип Мандельштам и Борис Пастернак и их творчество многими литературными критиками ощущались как взаимосвязанные явления в русской поэзии XX века, а их сравнение неоднократно производилось в литературоведческих исследованиях[1][2][3][4][5][6][7][8][9].

Н. Я. Мандельштам, сравнивая личности поэтов, называла их антиподами[10], но сосуществовавшими в едином пространстве великой русской поэзии в переломное для России время. Молодость поэтов пришлась на предреволюционные годы, а революция и советская власть решительно повлияли на их судьбы[11][12][13][14][15][16].

Л. Д. Троцкий, оценивая значение художников не с эстетической, а чисто с политической точки зрения, отнёс к «попутчикам» тех писателей непролетарского происхождения, которые приняли советскую власть, но заявляли о своем политическом нейтралитете[17].

Пастернак и Мандельштам были за дистанцию от официальных структур, но при этом Пастернак пытался оставить себе возможности для диалога с ними, а Мандельштам сознательно шёл к разрыву. Предостерегая от простых оценок их жизненной и творческой позиций, А. Кушнер писал: «Говоря о Мандельштаме и Пастернаке — любимых поэтах — проще всего впасть в ошибку и считать их достоинством сопротивление власти, а виной — прославление её»[18].

Сопоставление биографий

Исследователь литературы Л. Я. Гинзбург писала о существующем в литературоведении явлении парного восприятия писателей с точки зрения их оппозиции или подобия[19].

Анна Ахматова для новых знакомых использовала тест: «Что вы предпочитаете? Чай или кофе, собак или кошек, Пастернака или Мандельштама?». Предполагается, что первые варианты выбирают экстраверты, вторые — интроверты. Е. Лесин процитировал этот вопрос в своей статье, где говорит о Пастернаке и Мандельштаме как неразделимых явлениях: «Русские поэты вообще ходят парами. Пушкин и Лермонтов. Тютчев и Фет. Есенин и Маяковский. Ахматова и Цветаева. Евтушенко и Вознесенский. Ну и Пастернак с Мандельштамом»[20].

29 января/10 февраля 1890 г. в Москве родился Борис Пастернак.

2/14 января 1891 г. в Варшаве родился Осип Мандельштам[21][22] .

Критик Михаил Эпштейн на основе фонетического анализа[23] по слогам фамилий Па-стер-нак и Ман-дель-штам писал про поэтов, что они «тяготеют друг к другу, просятся в сравнение — сами фамилии их накрепко притянуты и зарифмованы точной ассонансной рифмой (а — е — а)». Но несмотря на общую для Пастернака и Мандельштама «укорененность в еврейской духовной традиции», Эпштейн считал, что по факту семейного происхождения истоками их творчества в русской литературе стали два разных религиозно-философских течения, распространённые среди евреев Российской империи к началу XX века — хасидизм и талмудизм (родители Пастернака были выходцами из Одессы — южных областей расселения евреев России, а семья не очень удачливого торговца Э. Мандельштама происходила из северо-западной зоны расселения, из района Риги и Вильно)[24].

Л. Я. Гинзбург писала, что в творчестве Мандельштама «еврейское начало сознания, переплетаясь с другими», естественным образом стало «формотворческим». Пастернак же «стеснялся» своего еврейства, считая себя «ограниченным в своём праве быть выразителем русской духовной жизни»[25].

Пастернак и Мандельштам вступили на поэтический путь в годы, ознаменовавшиеся кризисом символизма[26] и возникновением новых течений — акмеизма и футуризма, но литературовед А. Ю. Сергеева-Клятис отмечает различие их творческих путей: «Пастернак отталкивался от футуризма, а Мандельштам постепенно вырастал из символизма»[27]. Ю. Н. Тынянов в статье «Промежуток» (1924) писал о «видимой близости» поэтов[28].

Неразрывность их имен в поэтическом процессе обыграна И. Сельвинским, который даже в полемическом каламбуре поставил рядом термины «пастернакипь» и «мандельштамп»[13].

Профессор В. П. Зинченко, обращаясь к творчеству поэтов с позиций культурно-исторической психологии, отметил, что во времена, когда не было четкого разграничения в гуманитарных сферах деятельности, «замечательные поэты Б. Л. Пастернак и О. Э. Мандельштам были широко образованы и в философии, и в научном знании» и одинаково оценили опасность послереволюционного пренебрежения духовным и личностным развитием во имя развития «функционального»[29].

Именно ссылками на Мандельштама и Пастернака сопроводила М. И. Цветаева, написавшая в 1932 г. во Франции эссе «Поэт и время», своё утверждение, что поэт, даже оставаясь в России, по сути эмигрант: «…Эмигрант Царства Небесного и земного рая природы… Эмигрант из Бессмертья в время, невозвращенец в своё небо»[30].

Филолог и литературовед, действительный член РАН Сергей Аверинцев провёл детальное изучение сравнения творчества Мандельштама и Пастернака[1]. В своём исследовании «Пастернак и Мандельштам. Опыт сопоставления» Сергей Сергеевич отмечает, в первую очередь, следующую интересную особенность: в первых стихотворениях Мандельштама присутствует очень чёткий и скупой подбор слов, в то время как начальная поэзия Пастернака перенасыщена словами, которые «бросаются в глаза»[1]. В другом труде, С. Аверинцев, исследуя во взаимосвязи манифесты русских неоромантических течений, противопоставляет Пастернаку, «живущему среди вещей своего века» и творчеством преодолевающему «дистанцию между бытом и бытием», Мандельштама, смотрящего на конкретности с огромной дистанции, как на курьёзы, растворяющиеся в «интеллектуальной эмоции удивления» сущностью[31]. В докладе о локальных и общекультурных парадигмах ленинградской и московской творческой интеллигенции, он говорил о «питерце» Мандельштаме и москвиче Пастернаке[32]. Л. Я. Гинзбург отмечала, что оба поэта выражали сознание интеллигента, но Пастернак — «приемлющего интеллигента», а Мандельштам — «интеллигента в состоянии самозащиты»[33].

Литературовед, кандидат филологических наук А. Жолковский, рассматривая восприятие литературоведами (после смерти Сталина) российских нонконформистских классиков, в том числе, Мандельштама и Пастернака, отмечает характерные представления «их то невинными жертвами режима, то его умудренными и проницательными критиками, вынужденными к неприятным компромиссам с ним, но тем не менее никак не затронутыми его тлетворной идеологией»[34].

Прозаик и литературный критик, лауреат Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых Д. Данин называл поэтов-погодков «соперниками-соратниками в наших душах», которым эпоха отпустила разные сроки жизни, но «ад у них был общий…»[35].

По мнению искусствоведа Е. С. Левитина отношения Пастернака с Мандельштамом «определялись как драматизмом эпохи, так и тем, что оба представляли разные поэтические системы, будучи при этом самыми большими, вероятно, русскими поэтами послеблоковской эпохи»[36].

И. Эренбург в 1921 году, разделяя поэтов того времени по их отношению к революции, отнес и Мандельштама, и Пастернака к «промежуточной» группе[37].

А. Жолковский писал про «хронологически нестройный унисон двух великих поэтов по вопросу о сталинизме 1930-х годов»[38]. Различие в установках на готовность поэтов к компромиссу с реальностью эпохи «великого перелома» проявилось в стихах, в заочном поэтическом диалоге — Пастернака, следовавшего «прагматичным умеренным курсом на выживание со всеми сообща и заодно с правопорядком», и Мандельштама, готового «отдать гораздо больше (вплоть до собственной жизни…) за гораздо менее верные шансы на сохранность»[39].

При подготовке к созданию Союза советских писателей и Пастернак, и Мандельштам были включены в номенклатурный список, подготовленный для Сталина (в той его части, где перечислялись 58 «беспартийных писателей»)[40].

Но «самый большой писатель в Советском Союзе был писатель запрещённый»[41]. Поиски компромисса обернулись для Мандельштама гибелью в лагере, а для Пастернака — годами молчания и остракизма.

Исследователи по-разному отвечают на вопрос, почему так непохоже сложилась судьба поэтов, «почему, несмотря на равенство талантов, один из них умер в заключении, а другой был обласкан[~ 4][53] властями, стал Нобелевским лауреатом и умер собственной смертью?»[18][54]

Мандельштам умер 27 декабря 1938 года в пересыльном лагере под Владивостоком, замученный голодом, болезнями и лишенный чьего-либо сочувствия. Место его захоронения осталось неизвестным.

Пастернак умер 31 мая 1960 года в своем доме в Переделкине и похоронен на местном кладбище, в присутствии многочисленных поклонников и друзей[~ 5][55].

О. Седакова писала[56], что «век гонимых поэтов кончается со смертью Пастернака и Ахматовой. Это было гонение на творческую культуру, вероятно, не имеющее прецедентов. Ведь все эти авторы, ставшие символическими лицами столетия, — свидетели, мученики своего искусства. Но могли ли они сами сказать, за какое свидетельство они принимают муки?» и ответила цитатами:

О. Э. Мандельштам — За гремучую доблесть грядущих веков… (1931)

Б. Л. Пастернак — Гефсиманский сад (1949)

Схема биографических и творческих пересечений поэтов широко исследована литературоведами, «но остаются в этих пересечениях слепые пятна, нерасшифрованные и неразгаданные»[9].

Два дела о стихотворениях

В архивах сохранились следственные дела обоих поэтов, в которых с интервалом в четверть века в качестве обвинительных доказательств использовались стихотворения, неофициально переданные ими гласности.

В Центральном архиве ФСБ хранится следственное дело О. Э. Мандельштама (Р-33487) на 32 листах. На допросе 18 мая 1934 года Мандельштаму был предъявлен текст стихотворения «Мы живем под собою не чуя страны,…» В протокол, заверенный подписью «С моих слов верно. Мною прочитано. О. Мандельштам», внесено признание в его авторстве и чтении знакомым. Следствие посчитало, что это достаточно для обвинения поэта «в составлении и распространении контрреволюционных литературных произведений». Предъявленное обвинение засвидетельствовано; «Следствие по поводу моих стихотворений считаю правильным. Поскольку других обвинений в какой бы то ни было формулировке мне не было предъявлено, считаю следствие, не зная за собой другой вины, правильным. О. Мандельштам»[57].

В Государственном архиве РФ хранится открытое Генеральным прокурором Р. А. Руденко 20 февраля 1959 года дело «Представление Генерального Прокурора СССР в ЦК КПСС по делу Пастернака и материалы к нему» на 86 листах. В описи дела под № 7 отмечено стихотворение «Нобелевская премия». 12 февраля 1959 года председатель КГБ А. Н. Шелепин доложил в ЦК КПСС об опубликованном 11 февраля в английской газете Daily Mail стихотворении, в котором Пастернак «с враждебных позиций изображает свое положение после присуждения Нобелевской премии». Вызванный на допрос к Р. А. Руденко поэт признал, что передача стихотворения зарубежному корреспонденту «роковая неосторожность, которая справедливо может быть расценена как двурушничество» и был предупреждён о возможной уголовной ответственности. Протокол засвидетельствован: «Протокол мной прочитан, ответы с моих слов записаны правильно. Б. Пастернак»[58][59].

Мандельштам, Пастернак — взгляды на смерть

Философ и поэт В. Рабинович, исследуя психологический феномен восприятия смерти поэтами XX века, сопоставляет личный творческий опыт Мандельштама, Пастернака и М. Цветаевой, так как, по его мнению, поэт «в момент высшего сосредоточения всех своих жизненных сил в перспективе смертного мига должен быть понят как формообразователь культуры, гармонизирующий предкультурный хаос в творческом акте созидания — в произведении»[60].

И Мандельштам, и Пастернак смотрели на смерть через призму своего отношения к искусству.

Мандельштам писал: «Смерть художника не следует выключать из цепи его творческих достижений, а рассматривать как последнее, заключительное звено… Она… служит как бы источником этого творчества…»[61]. Для творчества Мандельштама характерны мысли о том, «как свою конечную, ограниченную датой рождения и датой смерти, жизнь приобщить к вечности»:

Поставленный в нечеловеческие условия жизни Мандельштам был уверен в том, что он принесёт «к порогу небытия, с чем придет и что предъявит. И тогда вновь — от смерти к жизни»:

Герой Пастернака в романе «Доктор Живаго» говорит «… искусство …неотступно размышляет о смерти и неотступно творит этим жизнь…»[62]. Сознавая, что отпущенное поэту земное время не бесконечно, Пастернак предпочитает «жить стихом». Кажущаяся отстраненность от жизни прикрывала его постоянный духовный труд:

Пастернак стремился к естественности и классической и «неслыханной» простоте

Пастернак считает возможным для поэта живущего своим предназначением « у времени в плену», победить смерть — «казенную землемершу», чтобы провидческий голос умершего поэта звучал «нетронутый распадом»:

В квартете поэтов

Иосиф Бродский заметил, что в эпохи кризисов появляются три-четыре разнящихся по темпераментам поэта, «на которых как бы налагается провиденциальная обязанность говорить за тех, кто в эти времена говорить не может». Он выделил великую четвёрку поэтов России начала двадцатого века и различил их по известным темпераментам: Ахматова — флегматик, Пастернак — сангвиник, Мандельштам — меланхолик, и Цветаева — холерик[63].

В. А. Каверин, рассказывая о ранжировании современных ему российских литераторов XX-го века по «гамбургскому счёту», поставил — вопреки существовавшей официальной оценке их творчества — именно этот квартет поэтов на высший «чемпионский» уровень[64].

«Нас четверо»

В 1934 году М. И. Цветаева, сравнивая современных ей поэтов[65] «по совершенству их лирической особости», выделяла троих — Ахматову, Мандельштама и Пастернака, «родившихся сразу с собственным словарем и максимальной оригинальностью»[66][67].

В 1960-е годы А. А. Ахматова на вопрос, кто лучше — Пастернак, Мандельштам или Цветаева, ответила: «Мы должны быть счастливы, что жили в одно время с тремя великими поэтами»[68]. Своему стихотворению «Нас четверо» (1961), она предпослала три эпиграфа — из строк Мандельштама, Пастернака и Цветаевой, обозначив круг авторов, составивших «квартет поэтов»[69].

Посвящения М. И. Цветаевой

Мандельштам познакомился с Цветаевой летом 1915 года в Коктебеле. Общение продолжилось в 1916 году во время приездов Цветаевой в Петербург и Мандельштама в Москву. Под впечатлением знакомства поэт посвятил Марине Цветаевой три стихотворения — «На розвальнях, уложенных соломой», «Не веря воскресенья чуду», «В разноголосице девического хора»:

Пастернак впервые встретился с Цветаевой в Москве весной 1918 года. В 1922 году редкие встречи перешли в «эпистолярную дружбу — любовь». В 1926 году он написал ей стихотворения — акростих с именем Марины Цветаевой — «Посвященье» («Мельканье рук и ног, и вслед ему») и «Не оперные поселяне», а в 1928 году — «Ты вправе, вывернув карман».

В декабре 1943 года в стихотворении «Памяти Марины Цветаевой» поэт писал:

Посвящения А. А. Ахматовой

Знакомство Мандельштама с А. А. Ахматовой состоялось в 1911 году в Петербурге на «башне» у В. И. Иванова. Первые посвящённые ей строки датированы 1914 годом: «Вполоборота, о печаль, На равнодушных поглядела». К 1917—1918 годам относятся обращённые к Ахматовой стихотворения Мандельштама — «Кассандре», «Твоё чудесное произношенье…» и другие:

Первая встреча Пастернака с А. А. Ахматовой произошла в январе 1922 года в Петербурге. Через несколько месяцев он охарактеризовал основную черту Ахматовой словами: «Чистота внимания. Она напоминает мне сестру»[70]. В 1928 году Пастернак посвятил Ахматовой стихи:

Пастернак сохранил до конца жизни дружеские отношения с Ахматовой, которая откликнулась на смерть поэта стихами: «Умолк вчера неповторимый голос…»

Взаимоотношения поэтов

С начала 1920-х годов поэты наблюдали за творчеством друг друга, переписывались, надписывали изданные книги. Ахматова в «Листках из дневника» приводит слова Мандельштама о Пастернаке: «Я так много думал о нём, что даже устал». В 1928 году Мандельштам написал: «Стихи Пастернака почитать — горло прочистить, дыхание укрепить, обновить легкие… У нас сейчас нет более здоровой поэзии»[71].

В 1929 году Пастернак выступал на стороне Мандельштама, незаслуженно обвиненного в плагиате, с надеждой урегулировать развязанный Д. Заславским скандал[~ 6]. Понимая, что в год великого перелома и расцвета критики и самокритики полное оправдание Мандельштама немыслимо, Пастернак предлагал, чтобы тот признал «свою моральную ответственность перед автором перевода», но Мандельштам, уверенный в своей правоте, даже не явился на заседание конфликтной комиссии[72]:

…Мандельштам превратился для меня в совершенную загадку, если не почерпнет ничего высокого из того, что с ним стряслось в последнее время. В какую непоучительную, неудобоваримую, граммофонно-газетную пустяковину превращает он это дареное, в руки дающееся испытанье, которое могло бы явиться источником обновленной силы и вновь молодого, нового достоинства, если бы только он решился признать свою вину, а не предпочитал горькой прелести этого сознанья совершенных пустяков, вроде «общественных протестов», «травли писателей» и т. д. и т. п.

Между ними не было личной дружбы. З. Н. Пастернак вспоминала[73]: «Как-то Мандельштам пришёл к нам на вечер… Были грузины, Н. С. Тихонов, много читали наизусть Борины стихи… Но Мандельштам перебил и стал читать одни за другими свои стихи… Он был… самолюбив и ревнив к чужим успехам. Дружба наша не состоялась, и он почти перестал у нас бывать».

Наталья Иванова писала, что Пастернак в отличие от Мандельштама «не был антисталинистом»[74]. Мандельштам прочел Пастернаку своё стихотворение о Сталине («Мы живем под собою не чуя страны…»), но не назвал его имя в числе других посвященных, включенных им в протоколы допроса, после ареста в мае 1934 года за «контрреволюционный пасквиль»[75].

Несмотря на кажущуюся уклончивость ответов Пастернака в известном разговоре со Сталиным о его дружбе с Мандельштамом и как бы ни толковали этот разговор, тем не менее, остаются фактами истории обеспокоенность и прямое участие Пастернака в судьбе друга-поэта[~ 8][~ 9].

26 января 1946 года Пастернак, погружённый в замысел романа «о всей нашей жизни», писал Н. Я. Мандельштам: «Я знал всегда, что для настоящей ноты, нравственной и артистической, мало прижизненного поприща, и этот прицел охватывает более далёкий круг… мне больше нельзя оставаться и тем, что я есть, и как мне недостаёт сейчас Осипа Эмильевича, он слишком хорошо понимал эти вещи, он именно и сгоревший на этом огне!»[27]

Мандельштам, Пастернак и музыка

Музыковед, профессор Л. Л. Гервер[76], исследуя музыкальную мифологию русских поэтов первых десятилетий XX века, обращается к творчеству Пастернака и Мандельштама, с детства погруженных в мир музыки[~ 10][~ 11].

Как и другие поэты — модернисты, Мандельштам и Пастернак постоянно возвращались к музыке, «подчеркивая связь своего творчества с „высшим из искусств“». В «Письме о русской поэзии» Мандельштам писал о проявлении в творчестве поэта М. А. Кузмина традиций европейской культуры, "поскольку она стала музыкой от «Концерта» в Palazzo Pitti Джорджоне до последних поэм Дебюсси«.

Они наделяли музыкальными именами как сами произведения, так и их свойства: обычные слова музыкального лексикона оказывались в непривычном, даже невероятном для них контексте». В стихотворении Пастернака «Бетховен мостовых» неожиданно «сонаты кандалы повлек по площади Бетховен».

При этом, если в творчестве Пастернака звучит musica humana — «музыка человека», знакомая с детства и чувственно воспринимаемая:

то для Мандельштама характерно звучание как «музыки человека», так и musica mundana — «музыки мира», гармонии сфер:

У Мандельштама в ряду творцов гармонии «и Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме». Перечни имён композиторов, встречающихся в поэзии Мандельштама и Пастернака, практически совпадают. Некоторых из них поэты обожествляют и мифологизируют. Пастернак с детства боготворил Скрябина[77] («…Дорогой из гимназии имя Скрябина, все в снегу, соскакивает с афиши мне на закорки. Я на крышке ранца заношу его домой, от него натекает на подоконник…») и писал о нём в поэме «Девятьсот пятый год»:

Мандельштам в «Оде Бетховену» обращается к композитору:

Музыкальные инструменты волей поэтов то оживают, то умирают. В «Египетской марке» Мандельштама рояль — это «умный и добрый комнатный зверь с волокнистым деревянным мясом, золотыми жилами и всегда воспаленной костью. Мы берегли его от простуды, кормили легкими, как спаржа, сонатинами…». У Пастернака то «рояль дрожащий пену с губ оближет», то висит «созвучьем Скорпиона трезубец вымерших гитар», а иногда инструментом становится сама стихия: «Степь, как архангел, трубила в трубу…»

Оба поэта использовали музыкальные «образы музицирующей природы» — стихии, приемы музыкальной «инструментовки» пространства и необычные, порой магические, свойства музыкальных инструментов, участвующие в создаваемой ими звуковой картине мира[~ 12], так как, по словам Мандельштама («Век»):

Мандельштам, Пастернак и Грузия

В жизни и творчестве русских поэтов разных поколений всегда прослеживался интерес к Грузии[78]:

Русскую поэзию — от Пушкина и Лермонтова до Пастернака и Мандельштама — привлекала в Грузии естественная связь природы и традиционного феодального, в меру экзотического быта, но не в последнюю очередь сам ландшафт — необычное для равнинного русского жителя сочетание камня и растительности, вертикалей и горизонталей…

Оба поэта не раз бывали в Грузии. Причина была не только в стремлении открыть новый для себя мир, хотя Н. Иванова и отмечает, что «у Мандельштама и Пастернака прослеживается тяга к расширению знакомства — географического, климатического, культурного, литературного, человеческого»[79]. Всякий раз поездки были связаны с потребностью смены удушающей обстановки и, даже, выживания[80]:

Теснейшие дружественные связи между грузинскими и русскими поэтами общеизвестны. Не случайно в годы подавления советским режимом любого проявления творческой независимости Грузия притягивала таких мастеров, как Пастернак, Мандельштам…

Оба под обаянием национального колорита и культуры страны полюбили и переводили грузинских поэтов[81]. Им принадлежат первые переводы на русский язык поэм Важа Пшавела: «Гоготур и Апшина» — Мандельштам, 1921 г., «Змееед» — Пастернак, 1934 г. Пастернак перевел и все сохранившиеся стихотворения Николо Бараташвили.

Первым из двоих осенью 1920 года, после ареста врангелевской контрразведкой в Крыму, в Грузии оказался Мандельштам[82][83]. Первый приезд поэта начался с его ареста береговой охраной меньшевистского правительства по подозрению в шпионаже. Освободили известного (по публикациям) петербургского поэта по инициативе молодых грузинских лириков Т. Табидзе, и Н. Мицишвили. Удивленный и обрадованный своей известностью в Грузии, Мандельштам выступал с чтениями своих стихов в Батуми и Тифлисе.

Во второй приезд в 1921 году дружеские встречи с поэтами-символистами Тициан Табидзе и Паоло Яшвили, временами перерастая в яростные споры, закончились ссорой из-за резких упреков Мандельштама в их адрес за преклонение перед французскими поэтами в ущерб национальным истокам[84]:

Сейчас в Грузии стоном стоит клич: "Прочь от Востока на Запад! Мы не азиаты — мы европейцы… Молодая грузинская поэзия… с Паоло Яшвили и Тицианом Табидзе во главе… почитаются верховными судьями в области художественной… Воспитанные на раболепном преклонении перед французским модернизмом, к тому же воспринятым из вторых рук через русские переводы, они ублажают себя и своих читателей дешевой риторической настойкой…

Третья пребывание Мандельштама в Грузии совпало с поездкой в 1930 году в Армению,

Пастернак впервые приехал в Грузию в 1931 году по приглашению П. Яшвили, с которым познакомился ещё в Москве. Пастернак сошелся в Тифлисе с современными поэтами и художниками. Годы знакомства с ними, с грузинской поэзией, культурой и страной в целом составили одну из самых светлых страниц его жизни[85]. Поэты Т. Табидзе и П. Яшвили стали главными героями стихотворного цикла «Из летних записок», посвященного «Друзьям в Тифлисе»[86]:

Ни разу властью схем
Я близких не обидел,
В те дни вы были всем,
Что я любил и видел.

Позднее, вспоминая долгие прогулки с Паоло и чтение тем своих стихов, Пастернак добавил сюда ещё одну строфу[87]:

Не зная ваших строф,
Но полюбив источник,
Я понимал без слов
Ваш будущий подстрочник..

Ощущение счастья и радости встреч с друзьями сопутствовало Пастернаку и в последующие приезды в Грузию[88].

Примечания

1. С. С. Аверинцев. Пастернак и Мандельштам. Опыт сопоставления. (неопр.). Дата обращения: 2 февраля 2013. Архивировано 4 октября 2013 года.
2. Александр Карпенко. Двойной портрет Пастернака и Мандельштама на фоне исторической неизбежности (неопр.). Дата обращения: 28 апреля 2020. Архивировано 3 мая 2017 года.
3. Проза О. Э. Мандельштама и Б. Л. Пастернака 1920-х годов: типологические особенности и образная структура (неопр.). Дата обращения: 2 февраля 2013. Архивировано 4 октября 2013 года.
4. Два поэтических мира: О. Э. Мандельштам и Б. Л. Пастернак, 1910—1920 гг. (неопр.). Дата обращения: 6 августа 2013. Архивировано 4 октября 2013 года.
5. Гордин Я. Поэт и хаос О Пастернаке, Мандельштаме, Ахматовой — Л.: Нева, 1993, № 4, сс. 211—262
6. Мандельштам и Пастернак: (попытка контрастивной поэтики) (неопр.). Дата обращения: 3 октября 2017. Архивировано 22 октября 2016 года.
7. БОРИС Пастернак и Осип Мандельштам: Образный мир. Язык. Эпоха (неопр.). Дата обращения: 2 февраля 2013. Архивировано 4 октября 2013 года.
8. К. Поливанов. Пастернак и современники. Биография. Диалоги. Параллели. Прочтения — М.: ГУ ВШЭ, 2006, 272 с. ISBN 5-7598-0361-1 (неопр.). Дата обращения: 6 февраля 2013. Архивировано 7 февраля 2013 года.
9. Наталья Иванова «Просвет в беспредельной покинутости…» Мандельштам и Пастернак: перечитывая переписку (неопр.). Дата обращения: 22 января 2018. Архивировано 23 января 2018 года.
10. В зеркалах: Мандельштам — //в кн.:Д. Быков. Борис Пастернак — М.: Молодая Гвардия, 2005, 894 с., сс. 447—477
11. Заметки о пересечении биографий Осипа Мандельштама и Бориса Пастернака — //Память. Исторический сборник. Вып. 4 — Париж: YMCA-Press, 1981. 540 с.,— сс. 283—337
12. Трагическое в искусстве XX века
13. Э. Герштейн. Мемуары — С.-Пб.: ИНАПРЕСС, 1998, 524 с.
14. A.А. Ахматова. Листки из дневника — //в кн.: Осип Мандельштам и его время — М.: Наш дом, 1995, сс. 18-39
15. Н. Иванова. Пересекающиеся параллели — Знамя, 2001, № 9
16. Марк Аврутин. Мандельштам как «антипод» Пастернака (неопр.). Дата обращения: 15 февраля 2013. Архивировано 24 августа 2013 года.
17. Троцкий Л. Д. Литература и революция, М.: Политиздат, 1991
18. А. Кушнер. Это не литературный факт, а самоубийство (неопр.). Дата обращения: 3 февраля 2013. Архивировано 1 февраля 2016 года.
19. Гинзбург, 2020, с. 569.
20. Е. Лесин. Кошки, кофе, Мандельштам — М.: «НГ», 2004, № 93 (3206) от 13.05.2004 (неопр.). Дата обращения: 26 октября 2013. Архивировано 7 ноября 2019 года.
21. Объявление 2018-12.pdf / Новая дата (неопр.). Дата обращения: 7 августа 2022. Архивировано 14 мая 2021 года.
22. Skan - Szukaj w Archiwach (неопр.). Дата обращения: 24 января 2022. Архивировано 5 августа 2022 года.
23. Лингвистический анализ слов русского языка (неопр.). Дата обращения: 19 января 2022. Архивировано 14 марта 2022 года.
24. Михаил Эпштейн. Хасид и талмудист. Сравнительный опыт о Пастернаке и Мандельштаме // Звезда. — СПб., 2000. — № 4. Архивировано 5 октября 2013 года.
25. Гинзбург, 2020, с. 486-487.
26. О. Клинг. Борис Пастернак и символизм — М.: Вопросы литературы, 2002, № 2 (неопр.). Дата обращения: 6 февраля 2013. Архивировано 21 января 2013 года.
27. Сергеева-Клятис А. Ю. Пастернак — М.: Молодая гвардия, 2015, 365 с. ISBN 978-5-235-03776-2
28. Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино — М.: Наука, 1977. — С. 187
29. В.П. Зинченко. Посох Осипа Мандельштама и Трубка Мамардашвили. К началам органической психологии. — М.: Новая школа, 1997. — 336 с. ISBN 5-7301-0297-6 (неопр.). Дата обращения: 5 февраля 2013. Архивировано 7 февраля 2013 года.
30. М. Цветаева. «Поэт и время» (неопр.). Дата обращения: 19 января 2022. Архивировано 1 июня 2017 года.
31. Судьба и весть Осипа Мандельштама - // в кн.: Аверинцев и Мандельштам. Записки Мандельштамовского общества. Выпуск 17 – М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2011. – С. 37–119 ISBN 978-5-7281-1182-5 (неопр.). Дата обращения: 13 мая 2020. Архивировано 31 декабря 2021 года.
32. Аверинцев С. С. Опыт петербургской интеллигенции в советские годы — по личным впечатлениям — М.: Новый мир, 2004, № 6
33. Гинзбург, 2020, с. 132.
34. А. Жолковский. К переосмысливанию канона: советские классики-нонконформисты в постсоветской перспективе (неопр.). Дата обращения: 31 марта 2017. Архивировано 1 апреля 2017 года.
35. Даниил Данин. Бремя стыда — Раритет-537, 1997, ISBN 5-7040-0015-0, 466 с., — сс. 123—125
36. Мир Пастернака. Каталог выставки /сост. Е. Левитин и др. — М.: Сов. художник, 1989, 206 с., — сс.100-102
37. Фрезинский Б. Эренбург и Мандельштам — М.: Вопросы литературы, 2005, № 2
38. А. Жолковский. Он Пастернака перепастерначит… О мандельштамовских «Стансах» к Е. Е. Поповой — Звезда, 2015, № 2
39. А. Жолковский. Сохрани мою речь, и я приму тебя, как упряжь. Мандельштам и Пастернак в 1931 году (неопр.). Дата обращения: 1 февраля 2013. Архивировано 9 ноября 2012 года.
40. Максименков Л. Очерки номенклатурной истории советской литературы (1932—1946) — М.: Вопросы литературы, 2003, № 4 (неопр.). Дата обращения: 6 августа 2013. Архивировано 8 июля 2013 года.
41. Ю. Анненков. Дневник моих встреч. Цикл трагедий (в 2 тт.) — М.: Худлит, 1991, т. 2, с. 156 ISBN 5-280-02316-7
42. Борис Пастернак. Биография — М.: Цитадель, 1997, 728 с.
43. Никита Струве. Осип Мандельштам — Томск: Водолей, 1992, 272 с.
44. Докладная записка Культпропа (неопр.). Дата обращения: 25 января 2013. Архивировано 6 февраля 2013 года.
45. Борис Пастернак. Биография — М.: Цитадель, 1997, 728 с., — с. 345
46. Уважаемый товарищ… К какой группировке принадлежит О. Мандельштам, Лидин и каково их отношение к Замятину?... С тов. приветом Троцкий (неопр.). Дата обращения: 25 января 2013. Архивировано 6 февраля 2013 года.
47. Б. П. Пастернак. «Столетье с лишним — не вчера» (1934)
48. Борис Пастернак об искусстве — М.: Искусство, 1990. — 400 с. — С. 259
49. Цитата в записи М. М. Пришвина — /Пришвин М. М. Дневники: книга третья. Дневники 1920—1922 гг. — М.: Моск. рабочий, 1995. — 334 с. — С. 264
50. Б.Пастернак. Собрание сочинений в 5 тт. — т. 2 — М.: Худлит, 1989, с. 620
51. Записка министра иностранных дел СССР Д.Т. Шепилова членам президиума, кандидатам в члены президиума, секретарям ЦК (неопр.). Дата обращения: 25 января 2013. Архивировано 6 февраля 2013 года.
52. Извещение о посмертной Реабилитации О.Э. Мандельштама (неопр.).
53. Записка от 18.02.1959 года «в отношении писателя Пастернака Б.Л.» в Особой папке ЦК КПСС (неопр.). Дата обращения: 6 февраля 2013. Архивировано 7 февраля 2013 года.
54. Поэзия и Сталин (неопр.). Дата обращения: 4 февраля 2013. Архивировано 7 февраля 2013 года.
55. Справка Отдела культуры ЦК КПСС о похоронах Б.Л. Пастернака (неопр.). Дата обращения: 4 февраля 2013. Архивировано 7 февраля 2013 года.
56. Седакова О.А. Непродолженные начала русской поэзии (неопр.). Дата обращения: 8 февраля 2013. Архивировано 26 ноября 2019 года.
57. Павел Нерлер. Сталинская премия за 1934 год: Следственное дело Осипа Мандельштама (неопр.). Дата обращения: 23 декабря 2017. Архивировано 26 августа 2013 года.
58. Анна Кознова. Все тесней кольцо облавы: дело 1959 года на Бориса Пастернака (неопр.). Дата обращения: 23 декабря 2017. Архивировано 24 декабря 2017 года.
59. Записка генерального прокурора СССР Р. А. Руденко о допросе Б. Л. Пастернака (неопр.). Дата обращения: 23 декабря 2017. Архивировано 24 декабря 2017 года.
60. Рабинович В.Л. Человек в культуре. Введение в метафорическую антропологию — М.: Форум, 2008, 336 с., — сс. 305-328 (неопр.). Дата обращения: 13 февраля 2013. Архивировано 30 марта 2013 года.
61. О. Э. Мандельштам. Собрание сочинений в 4 тт. — М.: Терра, 1991, т.2, сс. 313—319
62. Пастернак Б. Л. Собр. соч. в 5 тт. — М.:Худлит, 1990, т. 3. — 736 с., — сс. 91-92
63. Соломон Волков. Диалоги с Бродским — М.: Изд-во Независимая газета, 1998. — 328 с. — С. 278 ISBN 5-86712-049-X
64. Каверин В. А. Эпилог: Мемуары — М.: Моск. рабочий, 1989. — С. 38-40
65. Джейн Таубман. «Живя стихами…» Лирический дневник Марины Цветаевой — М: Дом-музей Марины Цветаевой, 2000. — С. 193 ISBN 5-93015-021-4
66. Сошкин Е. Нас четверо (К описанию поэтической космологии Анны Ахматовой) (неопр.). Дата обращения: 28 апреля 2020. Архивировано 10 апреля 2018 года.
67. Цветаева М. И. Поэты с историей и поэты без истории — //Сочинения. Том второй. Проза — М.: Худлит, 1980. — С. 424—457
68. Самойлов Д. Памятные записки — М.: Международные отношения, 1995, сс. 380—388
69. Тименчик Р. Рождение стиха из духа прозы: «Комаровские кроки» Ахматовой (неопр.). Дата обращения: 15 января 2016. Архивировано 1 апреля 2016 года.
70. Марина Цветаева. Борис Пастернак. Души начинают видеть — М.: Вагриус, 2004, 720 с., — с. 15 ISBN 5-9560-0143-7
71. Заметки о поэзии — //в кн.: О. Мандельштам. Слово и культура — М.: Сов. писатель, 1987, 320 с., сс. 68—71
72. Б. Пастернак. Собрание сочинений в 5 тт. — М.: Худлит, 1992, т. 5, сc. 470—473
73. З. Н. Пастернак. Воспоминания. М.: Классика-XXI, 2004, 240 с., — с.71
74. Наталья Иванова. Пастернак и другие — М.: Зксмо, 2003, 608 с., — с. 422
75. П. Нерлер. Сталинская премия за 1934 год. Следственное дело Осипа Мандельштама — М.: Новый мир, 2009, № 9
76. Л.Л. Гервер. Музыка и музыкальная мифология в творчестве русских поэтов (первые десятилетия XX века) - М.: Индрик, 2001, 247 с. ISBN 5-85759-162-7 (неопр.). Дата обращения: 9 февраля 2013. Архивировано 5 октября 2013 года.
77. Охранная грамота — //в кн.: Борис Пастернак. Об искусстве — М.: Искусство, 1990, с. 38
78. Валерий Шубинский — Октябрь, 2005, №6 (неопр.).
79. Н. Иванова. Жертва географии. Русский писатель открывает (и закрывает мир) (неопр.). Дата обращения: 1 февраля 2013. Архивировано 25 октября 2013 года.
80. Д. Маркиш. Земля поэтов (неопр.). Дата обращения: 30 января 2013. Архивировано 5 марта 2016 года.
81. Ч. Зарипова-Четин. Тифлис в русской поэзии середины 19 – начала 20 вв. (неопр.). Дата обращения: 1 февраля 2013. Архивировано 6 февраля 2013 года.
82. Осип Мандельштам и Грузия (неопр.). Дата обращения: 29 января 2013. Архивировано 29 июля 2012 года.
83. Г. Маргвелашвили «Не разнять меня с жизнью…» — //О. Мандельштам. Стихотворения. Переводы. Очерки. Статьи — Тбилиси: Мерани, 1990, 416 с., сс. 5 —34
84. Кое-что о грузинском искусстве — //в кн.: О. Мандельштам. Слово и культура — М.: Сов. писатель, 1987, 320 с., сс. 177—180
85. Нина Табидзе. Радуга на рассвете — //в кн.: Воспоминания о Борисе Пастернаке. — М.: Слово, 1993, 752 с., — с. 289—307
86. Новый мир, 1936, № 10
87. Б. Пастернак. Собрание сочинений в 5 тт. — М.: Худлит, 1989, т. 2, сс. 14-21
88. Пастернак и Грузия. Неуничтоженная любовь (неопр.). Дата обращения: 3 июня 2014. Архивировано 16 октября 2019 года.

Комментарии

1. 3 января 1932 года в докладной записке Культпропа в Оргбюро ЦК ВКП(б) фамилии Мандельштама и Пастернака указаны среди писателей «скатывающихся с позиций попутничества вправо»
2. «Он спросил меня (ссылаясь на Сестру и ещё что-то ему известное) — отчего я „воздерживаюсь“ от откликов на общественные темы… Ответы и разъясненья мои сводились к защите индивидуализма истинного, как новой социальной клеточки нового социального организма»
3. Л. Чуковская в письме И. Берлину (17.11.1989) писала, что А. А. Ахматова собиралась писать «автобиографическую прозу, а „Шум времени“ Мандельштама и „Охранную грамоту“ Пастернака именовала „роскошными кузинами“ своей будущей книги» —- «…Если бы вдруг позвонил Евгений Онегин или Тарас Бульба». Переписка сэра Исайи Берлина с Лидией Чуковской — М.: Новый мир, 2009, № 12
4. »Обласканный« властью Пастернак до конца жизни находился под присмотром КГБ
5. В справке Отдела культуры ЦК КПСС о похоронах Б. Л. Пастернака процитированы произнесённые над могилой слова профессора МГУ В. Ф. Асмуса: «…пока на земле будет существовать русский язык и русская поэзия — будет жить имя Пастернака»
6. По договору с издательством «Земля и фабрика» Мандельштам редактировал старые переводы «Легенды о Тиле Уленшпигеле», но на титульном листе ошибочно было указано его имя как переводчика, а не как редактора. Мандельштам первым обратил на это внимание, потребовал исправить ошибку и в письме переводчику А. Г. Горнфельду выразил готовность удовлетворить его материально
7. Рисунок выполнен на чешским писателем и художником А. Хофмайстером (чеш. Adolf Hoffmeister) в дни работы Первого съезда советских писателей (17 августа — 1 сентября 1934 года).
8. После ссылки Мандельштама, сначала в Чердынь, а затем в Воронеж, Пастернак материально поддерживал его — Э. Герштейн. Мемуары — С.-Пб.: ИНАПРЕСС, 1998, 524 с., — сс. 178—181
9. Пастернак был единственным человеком, навестившим Надежду Яковлевну, узнав о смерти Мандельштама — Н. Я. Мандельштам Воспоминания — М.: Согласие, 1999, кн.1, 552 c. — с. 357
10. «…жизни вне музыки я себе не представлял… музыка была для меня культом…» — //в кн.: Борис Пастернак. Об искусстве — М.: Искусство, 1990, с. 41
11. « Я с детства… почувствовал себя навсегда связанным с музыкой» — //в кн.: Осип Мандельштам и его время — М.: Наш дом, 1995, 480 с., — с. 175
12. Пастернак говорил С. Дурылину: «Мир — это музыка, к которой надо найти слова» — С. Н. Дурылин. В своем углу — М.: Молодая гвардия, 2006, 880 с., — с. 746

Литература

• Гинзбург Л. Я. Записные книжки. Воспоминания. — М. : Эксмо, 2020. — 736 с. — ISBN 978-5-04-112742-8.

• Кацис Л. Ф. К поэтическим взаимоотношениям Б. Пастернака и О. Мандельштама // Пастернаковские чтения. Вып. 2 — М.: Наследие, 1998. — С. 267—287